Зеркало Реальности, Новые Знания

Зеркало Реальности

Футуристический рассказ

Невозможно представить себе то,

чего мы не знаем[1].

Люди во все времена мечтали иметь хоть какие-нибудь сверхестественные способности. Кто-то мечтал стать невидимкой, кто-то желал обладать даром предвиденья, а кто-то бегать быстрее всех или уметь телепортироваться. В зависимости от уровня развития разума, люди мечтали использовать оные способности во всех сферах жизни либо во имя Человечества, т.е. по принципу общественного сознания на уровне “Богопроявления”, либо же во имя своих собственных амбиций, т.е. по паразитическому принципу “Благопроявления”, оправдывающего необходимость насилия во всех сферах существования людей. А с тех самых не столь уж давних времён, когда понятие “деньги” обманом было введено в оборот, большинство людей постоянно и остро в них нуждалось. И хотя ещё чаще люди нуждались не в деньгах, а в – любви, но понимание этого у них наступало чаще всего слишком поздно, а то и вообще не наступало никогда. Но в мире нет задач, решение которых замерло из-за нехватки денег. Все стоят из-за нехватки идей[2].

Человек, идя по своему Пути, обязательно проходит опыт негатива в различных его формах: обман, предательство, упрёки, посягательства, и т.п.. Это необходимо для того, чтобы идущий мог обрести устойчивость, без которой нечего делать в “высоких мерностях”. Это подготовка, постепенное обретение корней как одного из способов не сойти с ума от высоких вибраций. Ведь даже если вам бабушка подарила скрипку Страдивари – на ней всё равно придётся учиться играть самому. Опыт негатива позволяет выявить свои слабые места и качественно изменить их. Поэтому зло для одного может оказаться добром для другого, а не имеющий подобного опыта легко может быть сломлен. Все крупнейшие глобальные трансформации требуют не менее масштабной смены мышления, и смены элит.

Со смены системной власти в апреле 2011 года, никто более не готовил новую элиту, и уходящий в небытие политический класс 461 генотипа мозга ничего кроме цинизма, хамства, невежества и жестокости передать “по наследству” не мог. Дети российской элиты первой четверти ХХI века были не “новыми дворянами”, а психо-социальными калеками, выпестованными при сверх-высоком материальном достатке в сочетании с их низким ментальным уровнем, и потому неспособными сохранить захваченные отцами и матерями позиции. Вследствии чего довольно скоро произошёл коллапс всей политической системы, создаваемой этой элитой с 90х годов прошлого столетия. Это было неизбежно, и всего лишь вопрос времени[3]. Но коллапс был ожидаем, и – управляем…

Вслед за властью, собственность всегда меняла своих хозяев, но для новой элиты, прошедшей Ментальную Школу Николая Левашова и Баню Александра Хатыбова, и пришедшей на смену 461 генотипа Мозга, всякие РолсРойсы, подлинные полотна Тициана, яхты и бриллианты скуриное яйцо совершенно не представляли никакой ценности. Их истинными сокровищами являлись нематериальные активы: их интересовали только знания и способности, выработанные в процессе получения знаний. Новое “служивое дворянство” было аскетичным – эти люди выросли в эпоху потребления, когда витрины магазинов и интернет-шопы были забиты всевозможными товарами на любой вкус, и именно оно – потребление – претило им более всего. Тем не менее, являясь элитой после смены политической картины мира, представители новой элиты жили во дворцах олигархов. Дворцах, брошеных их бывшими хозяевами, и не оставивших даже тени после своей аннигиляции. Представители новой элиты ели на серебре – в то время физический и бактериальный миры проснулись, а серебро обладает антибактериальными свойствами. Представители новой элиты принимали непопулярные решения и требовали их неукословного исполнения – потому, что милосердие и прощение не являются синонимами. Представители новой элиты имели доступ к новейшим технологиям телекомуникаций, передвижения, оздоровления, и устройства бытия – потому что они были Первыми. ЛеФей обладала возможностями управлять многими так называемыми в старину сказочными вещицами: то отсылала куда-то Клубочек Путемерный, то програмировала Летучий Корабль, который вовсе и не был похож на корабль. Она принимала действенное участие в судьбах соотечественников, потому что по себе отлично знала, каково это было ощутить обнуление всего, что люди на сегодня знали, умели, понимали, чем владели, какой статус имели[4]…

Прошло всего несколько десятилетий, и милионные стада бизонов паслись на просторах обильных северо-американских прерий, освобождённых от плена технократической цивилизации. Многочисленные стада оленей, как Канадских, так и Сибирских, бороздили ставшими намного более обильными пастбища. Возрождено было и рыбоводства в озёрах. Всё это было необходимо для того, чтобы накормить выжившее население. Но не хлебом единым жив человек! Впитавшая в себя ум и опыт Вивьен[5], ЛеФей создавала новую и прекрасную реальность в формирующихся Зонах Гарантированного Жизнесопровождения людей.

В тот вечер она листала снимки кадров кинофильмов и исторических событий времён Сталинской эпохи, изучая процессы трансформации личности бывших безпризорников с уровня маргинальной неадекватности на уровень подвижника и строителя нового общества.

Персонаж Учителя в фильме “Путёвка в жизнь” (режиссёр Н. Экк 1931 год), помимо готовности применить насилие, имел единственный воспитательный инструмент: “не образование, а принудительный, но радостный и созидательный труд[6]”. Жизнь во имя светлого завтра была девизом советских людей в 30-е годы двадцатого столетия, и всего за менее чем два десятилетия – с 1924 по 1941 годы – страна совершила грандиозный скачок из послевоенной разрухи и голода в эпоху, когда каждый трудовой человек чувствовал себя хозяином своей страны.

Но во второй четверти ХХI века Россия была снова другая, и этой Новой России нужны были новые формы искусства, взращивающие в юных поколениях гордость за свою страну и народ, и наделяющие молодежь новыми стереотипами и моделями поведения. Для создания в восприятии людей оптимистических образов мира, который им, как и в 30-е годы двадцатого века, предстояло сначала построить, а затем в нём жить, повсеместно должна транслироваться иная реальность, иные ценности и идеалы. Именно эту реальность, созданную Вивьен в её Фиолетовом Мiре, ЛеФей бережно привносила в мир людей. В умах доведённых до нищеты и безысходности безпросветного существования людей необходимо было заново создать и бережно взрастить мир процветания, всеобщего достатка и благоденствия, в котором каждый с момента рождения удостоен права на самореализацию, и в котором Человек и есть самая высшая ценность. Всё на Земле должно создаваться только ради Человека и во имя Человечества!

Для создания нового образа Новой России требовались новые идеи, технологии, и созидатели, а ими-то всегда была богата наша преславная и пресветлая Русь. За всего 10 лет с небольшим, начиная с 2023 – последнего года Первого Переходного Периода – новейшие Российские технологии био-регенерации, оздоровления, омоложения, и неисчислимое множество технологий во всех сферах бытия сиганули далеко в будущее. Настолько далеко, что ни одна страна в мире, или даже сообщество из самых развитых на тот момент стран, были более не в силах достичь подобного уровня прогресса – НИКОГДА.

А пока в России разворачивалась крупномасштабная работа, ведь необходимо было перевернуть с головы на ноги всю идеологически-ущербную индустрию искусства, ранее всецело направленную на растление душ и умов человеческих детей. Этапы развития информации и есть этапы развития жизни людей со всеми соответствующими поэтапными воплощениями их существования[7]. Вместо потребительства, необходимо было открыть людям возможности демонстрировать образцовые черты характера такие как трудолюбие, энтузиазм, воля к победе, честность, надёжность, и т.д..

Марсель с волнением поглядывал на монитор – он не любил летать, но на поезде или машине доехать из Франции до России на тот момент было нереально, так как многие трассы и шоссе были либо частично разрушены, либо завалены буреломами и прочим мусором уходящей в небытие цивилизации, а Марсель, получив подтверждение на запрос о переезде в Россию, не мог ждать ни дня долее. Поэтому, дабы поскорее вдохнуть полной грудью волшебный воздух Родины, Марсель отмёл в сторону все возражения своего инстинкта самосохранения, и бодрым шагом и налегке отправился в сторону развалин бывшего аэропорта. После очередного землятресения, и последующих за ним подтопления и урагана, военные всё же расчистили посадочную полосу довольно быстро, залили временное покрытие, и поддерживали всё в рабочем состоянии. Периодически они открывали окно для посадки или взлёта гражданских самолётов и других летательных аппаратов, попасть на один из которых Марсель и собирался. Это были, в основном, старые модели самолётов 70х годов двадцатого столетия, которые оперировали в быстро меняющихся условиях гораздо более надёжно, нежели супер-лайнеры начала двадцать первого века, которые нередко либо просто вспыхивали словно спичка во время полёта, сгорая до тла, либо распадались на части при взлёте, губя всех на борту.

Но счастливые обладатели подтверждения о переезде в Зону Жизнесопровождения всеми доступными средствами добирались до её границы, где, после прохождения определённых формальностей, под завистливые выкрики пёстрой толпы жаждущих проникнуть внутрь Зоны, пересаживались в аэрокрафт для перемещения к месту новой дислокации. Нередко из толпы в сторону счастливчиков летели не цветы, а камни и грязные ругательства.

На каком принципе работали эти новые аэрокрафты было неизвестно за пределами Зон Жизнесопровождения – русские более не позволяли утечки информации ни о своих новых технологиях, ни о чём-либо ином, происходящем на подконтрольных им территориях. Аэрокрафты выглядели по-разному – одни были в виде тора, другие более похожи на шар, третьи – на контейнер или буханку хлеба, или на сигару, или пельмень. У одних были иллюминаторы, у других – нет. Цвета тоже были разные –серебристые, чёрные, золотые. Были и других цветов, но Марсель не вдавался пока в подробности, что означали разные формы и цвета аэрокрафтов – голос ностальгии всё чаще давал о себе знать, и будущему хозяну “La Patrie” важно было как можно скорее добраться до места, а там видно будет.

Цены на билеты во Франции, да и во всём мире, были невероятно высокими, но не столько из-за безумной стоимости топлива, сколько из-за бешеной инфляции и непомерной жадности выживших из ума владельцев авиакомпаний и аэропортов. Супер-новые русские аэрокрафты использовали совершенно иные принципы работы и в прежнем реактивном топливе или авиационном бензине вовсе не нуждались. А на внутренних Российских рейсах никаких билетов вовсе и не требовалось т.к. весь общественный транспорт, как и многие другие услуги и функции были совершенно безплатны для граждан. Но об этом Арнель узнает несколько позже.

Наконец, вся суматоха осталась позади, и взволнованный до предела Марсель мог свободно вздохнуть – его транспортное судно спустилось с небес на землю целым и невредимым! Аэрокрафт, метко прозванный в народе “пельмень”, мягко жужжа, завис над брусчатой посадочной площадкой, разворачиваясь носом к облицованной полупрозрачным покрытием террасе, и легко опустил все четыре лапы на гравий. Знаменитый на весь мир повар взволнованно выглядывал из-за спин других пассажиров – ему нетерпелось поскорее увидеть Россию. В здании аэропорта он спустился по движущемуся трапу в вестибюль, где его уже ждал чемодан с ярким бело-жёлто-чёрным флагом на глянцевой этикетке, для лучшей видимости наклеенной им прямо посреди верхней крышки. Рядом аккуратно стояла стопка книг, заботливо перевязанных влагостойкой плёнкой. Это было всё его имущество на тот момент – остальное осталось погребено под завалом первого наводнения Лазурного Берега. Марсель, улыбаясь во весь рот, подхватил свой довольно лёгкий чемодан и книги, и бодрым шагом заспешил в сторону выхода из терминала, внимательно оглядывая всё по сторонам. Он, словно губка, впитывал в себя звуки, краски, запахи, и счастливыми глазами и широкой улыбкой одаривал каждого встречного – он был дома!

Остановившись у стойки кафе, повар был ошарашен новостью, что все напитки и закуски были – безплатными.

Ему стало неудобно, и он решил всё же положить на стойку купюру, по его мнению достаточную для оплаты полученных им большого стакана медового квасу и приличных размеров блинчика с красной икрой. Ища подходящее для денег место, он вдруг заметил большую стопку итальянских лир, аргентинских песо, бразильских реалов, форинтов, йен, фунтов, франков, и прочей валюты со всего света. Бумажки, аккуратно расправленные, видимо, руками их владельцев, лежали придавленные янтарными бусами, тяжёлыми кольцами и серебряными браслетами ручной выделки, а так же другими предметами, представляющими ценность за пределами Зоны Жизнесопровождения. Марсель несколько замешкался – другие люди, как и он приученные оплачивать своё собственное существование, не могли просто так взять предложенную еду! Он решил удвоить сумму его контрибуции, после чего со спокойной душой, негромко мурлыкая “Люди гибнут за металл“, принялся за румяный блинчик с ярко-оранжевой лососевой икрой и ломтиком свежего огурца, с блаженством запивая это объеденье пахнущим изюмом и ржаным хлебом холодным квасом. Но знакомство с Новым Миром, непривычным для человека, выросшего в паучьих условиях, только ещё начиналось! Пройдя через зал, Марсель вдруг резко остановился перед огромными узорчатыми окнами, за которыми вдалике виднелся – город.

Он повидал много городов за свою жизнь, ведь будучи одним из лучших шеф-поваров в мире, ему посчастливилось объездить чуть ли не весь свет, прежде чем он вновь вернулся во Францию – страну, в которой вырос[8]. Но этот город, который он сейчас видел за окном, да и всё окружающее пространство совершенно не вязалось ни с чем, виденным им ранее. Разве что в детстве на праздничных открытках…

ЛеФей отмеренным шагом шла по широкой балюстраде зȧмка, в самом конце которой виднелась тяжёлая кованая дверь, ведущая в аудиториум, в котором уже собрались несколько высокопоставленных мэтров Франции. Их мантии из чёрного бархата и необычной формы головные уборы из чёрного шёлка тускло поблескивали в лучах яркого утреннего света, безудержно льющегося сквозь прикрытые ставни окон. Белая кружевная мантилья[9] ниспадала на хрупкие плечи и спину молодой женщины, а такое же чёрное, как у мэтров платье резко контрастировало с её белоснежной кожей, и было богато украшено серебряной и шёлковой вышивкой весьма необычными и замысловатыми узорами. Сегодня ЛеФей предстояло держать экзамен перед собравшимися мэтрами, по окончании которого ей надлежало продемонстрировать своё уменье. Она была спокойна, и с некоторым нетерпением предвкушала демонстрацию. Дойдя до аудиториума, двери перед ней безшумно раскрылись, и она вошла под своды инкрустированного богатой росписью и цветным хрусталём потолка. Стены помещения были обиты драгоценными породами красного дерева, а длинный деревянный стол из Лунного Эбена, и фиолетовые амарантовые стулья с высокими резными спинками завершали убранство интерьера, в котором не было абсолютно ничего лишнего. Наряд ЛеФей как нельзя более соответствовал торжественности обстановки. Она повернулась лицом к присутствующим, и замерла в ожидании вопросов. Один из мэтров, сидевший во главе стола, произнёс: “Прошу Вас, мадам, приступим”…

Наконец, экзаменация была завершена, и, после лёгкого обеда с десертом из вишнёвого мусса, трое из присутствующих мэтров были приглашены на небольшую прогулку по баллюстраде до помещения в другом крыле зȧмка, в котором должна была проводиться демонстрация умения экзаменуемой. Помещение было разделено на две части – в одной сидели приглашённые три мэтра в своих одеяниях, а другая часть, отделённая прозрачной перегородкой, более походила на парилку в русской бане.

В ней было влажно, тепло, и уютно. По стенам и на потолке свисали пучки трав и перевязанные пенькой веники для парильной. Посередине стояла большая дубовая кадка-ванная. На помостках, прямо под небольшим оконцем, разместилась широкая лавка, устланная дубовыми и берёзовыми ветками, а на ней лежало тело молодого, крепкого, и ладного мужчины. ЛеФей, с распущенными волосами, сидела рядом. Она лёгкими движениями губки, смоченной в горячем травяном настое, который был налит в стоящую недалеко от головы человека кадушку, протирала его тело, тихо что-то напевая и приговаривая. В настое плавали листья растений, и некоторые листики прилипли к её коже. Лежащий человек, казалось, был бездыханен – это было только тело, в нём не было жизни. Продолжая омывать лежащее тело отваром, ЛеФей слегка наклонилась вперёд, и распущенные мокрые волосы скрыли на миг её лицо от трёх наблюдающих за ритуалом мэтров. И в тот же миг лежащий приподнял руки и слегка обхватил тело поющей. Она ласково обняла его голову и шею, отирая листья с его лица своими волосами. Затем она поднялась на ноги и потянула за руку лежащего мужчину. Тот легко поднялся с лавки, не подозревая, что находится под наблюдением. ЛеФей мягко приложила пальцы своей руки к его губам, и – под негромкие рукоплескания за прозрачной перегородкой – выскользнула из парной…

Марина Валяева

Июль 2022