ЯЗЫК КОТЛЯРЕВСКОГО И ШЕВЧЕНКО –
НЕ УКРАИНСКИЙ
Языком И.П.Котляревского (1769-1838) и Т.Г.Шевченко (1814-61) был не украинский, а малороссийский. Так, по крайней мере, считали сами эти авторы и так обозначали язык своих сочинений на титульном листе своих прижизненных изданий. Фразы “украинский язык” они не знали и не употребляли. Если посмотреть на оригиналы их сочинений, которые тщательно утаиваются от читателей, то видно, что, действительно, язык сочинений этих литераторов значительно отличается от украинского.
Современные учителя украинской литературы обманывают школьников, обзывая Котляревского и Шевченко украинскими писателями.
Изучать вопрос, который нас интересует, нужно не по пересказам, статьям, лживым энциклопедиям, а по первоисточникам – документам, книгам изучаемого времени, фотокопиям страниц изданий того времени (последующие переиздания элементарно фальсифицируются, как например, язык произведений Котляревского и Шевченко).
Котляревский
Котляревский был первым, кто писал на “малороссийском языке”. Этот язык указан на титульном листе прижизненного издания его юмористической поэмы “Энеида”. Ознакомление с оригиналом его прижизненного издания показывает, что сейчас, в XX веке его тексты фальсифицированы – переведены на современный украинский язык и выдаются за подлинные тексты Котляревского. Чтение оригинала показывает, что на самом деле Котляревский писал на русском языке, для юмора искажая его местным диалектом (а также совсем выдуманной юмористической “тарабарщиной”). Но таких “диалектов” – и в каждой области России достаточно. Поэма Котляревского – пародия на “Энеиду” Вергилия.
У читателей этой страницы есть возможность самостоятельно убедиться в справедливости вышесказанного по фото 2 страниц издания “Энеиды” 1809 года.
| Цитата из третьего прижизненного издания Энеиды, из 2 части, читать нужно как русский алфавит (см. фото):
(1) “Но видно вже пану Тарасу При перепечатке Подчёркнуты слова, отличающиеся от современного русского языка. Перевод этого фрагмента на современный русский язык: |
В современном украинском издании этот же фрагмент выглядит так (записываем его тоже русскими буквами, как и оригинал Котляревского, для корректности сравнения):
(2) “Но выдно, що пану Тарасу Щоб тилько до сього вин часу
Тэрпив на свити сим биду.” Красным отмечены искажения фальсификаторов против оригинала. Редакторы-украинизаторы также улучшили стилистику без спросу, вместо “вжэ” – “,що”. Или то же современным укр. алфавитом: (3) “Но видно, що пану Тарасу |
Обратите внимание, как произвольно меняют украинизаторы правила перевода текста “Энеиды” на свой язык. В одном месте они меняют и на ы (видно на выдно, написано на напысано), в другом слове, стоящем рядом, они и оставляют: вин на вын не поменяли!
Точно так в одном слове е поменяли на э, в другом этого почему-то сделать не захотели: терпев заменили на тэрпив, а сем на сэм не заменили, е оставили нетронутым. Написание Котляревским имени “Эней” явно указывает на различие в звуках э и е, которое он, когда это требовалось, свободно отображал в тексте соответствующими русскими буквами, как это и сделано в слове Эней. Украинизаторы же пишут это имя по-своему: Энэй (или украинским алфавитом Еней).
Это говорит о том, что переводчики просто меняли текст Котляревского на современный вариант, не руководствуясь никакими принципами “украинского произношения”.
Другой вывод: Котляревский писал слова, руководствуясь принципом записывать как слышится устная народная речь, и его текст передаёт местное произношение в его время буквами русского алфавита по общепринятым в России в то время правилам чтения букв. Так, он правильно записал слово “вин” (он), так же правильно он записал и остальные слова с буквой и, заменять эту букву на ы украинизаторы не имели права.
Неужели этот текст Котляревского демонстрирует серьёзные отличия “малороссийского языка” от русского? Это именно диалект, причём близкий к современному литературному русскому языку. Конечно, такие небольшие отличия местного говора от высокого русского не дают основания именовать этот говор языком.
Даль собрал целых 4 тома слов преимущественно народного диалектного русского языка, слов, которые не имеют общерусского значения и встречаются только в своих областях и местностях, и это не дало оснований в каждой области вводить свой язык и требовать независимости и самостийности. Тут же, на юге Руси, все местные словарные отличия уместятся на 2-3 страничках словника. Но здесь нашлась кучка сектантов, которая на основании таких ничтожных отличий в языке стала разрабатывать тему отличия малороссийского народа от русского народа, его самобытности и т.п. При этом они игнорировали тот факт, что эти местные деревенские отличия в говорах на юге Руси различны в каждой губернии её, и общего малороссийского языка нет и быть не может. В курсе украинского языка сами украинские учителя признают, что украинский язык был разработан на основе говора деревень на Полтавщине, то есть всего в одной области так называемой Украины.
Произведём подсчёт количества слов в приведенном отрывке оригинала Котляревского (1), отличающихся от слов современного русского языка. Из 20 слов оригинала Котляревского 14 слов полностью совпадают с современным русским языком (даже не с тогдашним русским языком, мелкие отличия написания и произношения слов которого мы не знаем, а потому не будем придираться), а также совпадают по значению слова. 6 слов отличаются от современного русского языка: вже, щоб, тилько, сiого, вин, терпев.
Несколько слов отражают простонародное произношение:
щоб, а не чтоб (но шокают до сих пор все на всём юге Руси), вже, а не уже (хотя, может, это поэтическая вольность, чтоб слова в размер укладывались?), вин, а не он, терпев, а не терпел, тилько, а не только.
Теперь произведём подсчёт количества слов в приведенном отрывке оригинала Котляревского (1), отличающихся от слов украинского языка (2). Из 20 слов оригинала Котляревского 11 слов полностью совпадают с ныне печатающимся текстом на укр. языке: но, пану, Тарасу, так, на, роду, щоб, тилько, до, вин, часу;
9 слов отличаются от современного украинского текста.
Особенно показательна последняя строчка отрывка (1): русская фраза “на свете сем беду” заменена украинскими переводчиками-фальсификаторами на современный, отличный от оригинала вариант: “на свити сим биду”. “Терпев” заменили на “тэрпив”.
Таким, образом, оригинал Котляревского более близок по лексике русскому языку, чем украинскому (14 совпадений из 20-ти возможных с литературным русским языком, и только 11 совпадений с украинским). Причём из этих 11 совпадений большинство – нейтральные слова, совпадающие и в современном русском, и в современном украинском языке. В таком случае, нет оснований считать печатаемый на Украине текст текстом Котляревского – это подлог.
Вывод: оригинал “Энеиды” Котляревского написан на русском языке. Именно это и хотят скрыть украинские фальсификаторы Котляревского. Украинцы заявляют, что “Энеида” – первое произведение на украинском языке и ссылаются на неё для доказательства давности существования украинского языка. Они всячески стараются скрыть факт, что украинский язык – недавно созданный искусственный язык (наподобие эсперанто, волапюка, чешского). Но, как мы видим, “Энеида” – это произведение на русском языке (стилизованное, на диалекте).
Кроме того, в украинском языке давно уже нет слов “тилько”, есть “тилькы”, нет “но”, а есть “та” или польское “алэ”, но их украинизаторы в тексте Котляревского оставили нетронутыми. В отрывке, видимом на фото, встречаются также слова, совершенно неизвестные никому, кроме Котляревского: ввыринки, окошилась (имеется в виду беда окошилась). Эти слова более никогда не повторялись ни в малороссийской, ни в украинской литературе.
Вообще, в “Энеиде” множество странных слов, которые комментаторы даже не пытаются пояснить, а обходят молчанием. Очевидно, мы имеем дело не с записью народного языка, а, в значительной мере, с экспериментальным языком, который можно уподобить современному языку “падонкофф”, распространённому в и-нете. 4-я часть поэмы вообще начинается с бессмысленной “тарабарщины”, выдуманной в юмористических целях.
Все технические тексты в рассматриваемом издании “Энеиды” сделаны на русском языке, уже без стилизаций; и непосредственно после завершающей строки 2-й части следует надпись: “Конецъ второй части”.
“Энеида” – это небольшой пример, как в литературе запросто делается подлог. Никаких предупреждений ни в одном издании поэмы Котляревского XX-XXI столетия, что перед читателями перевод, а не подлинный текст, – нет. Читатель должен оставаться в неведении и думать, что Котляревский писал на современном украинском языке, что этот язык был уже в конце XVIII столетия, и Котляревский только записал народный язык, совершил героический поступок.
Небезынтересно, что переводчики-украинизаторы в некоторых случаях частично пытаются оправдаться. Так, они заявляют , что буква “ять” (Ђ) в русском языке перешла в “е”, а в украинском – в “і”, поэтому замена слов в отрывке (1) из “Энеиды” (“свЂтЂ” на “свити (свiтi)” и т.д.) оправдана. Не могут они объяснить только почему в украинском языке Ђ “перешла” в і. Вероятно, чтоб как можно дальше разнести языки русский и украинский – они слишком уж похожи, что доставляет беспокойство украинцам.
Оригинал “Энеиды” Котляревского написан русскими буквами существовавшего тогда алфавита, предназначен был для русского читателя (украинского тогда не существовало) – ведь это первое в истории печатное сочинение на “малороссийском языке”.
При издании любой книги издатель прежде всего оценивает перспективы её распространения, целевую аудиторию, с тем чтобы не понести убытка. Если бы “Энеида” издавалась для узкого круга сектантов (и за их счёт), владеющих ключом к произношению и чтению письмён на новом языке секты, то можно было бы предположить, что поэма написана на каком-то ином алфавите, чем всем известный русский. И тогда, действительно, в полном соответствии с духом Каббалы, “Энеиду” нужно было читать не так, как она написана, а подставляя под напечатанные буквы иные буквы (или звуки) в соответствии с известным только секте кодом. Но, как можно судить по выходным данным “Энеиды” и по истории её изданий, поэма предназначалась для широкого читателя, прежде всего образованного петербургского (издана в Петербурге), который опыта в каббалистике в силу своего происхождения и воспитания не имел, секретных кодов для чтения не знал и не собирался знать.
Исходя из этих соображений нелепостью кажутся предположения, что комическая поэма “Энеида” написана каким-то особым алфавитом. Она писалась для русского читателя с тем, чтобы он посмеялся над кривляньем русского языка, как современный читатель развлекается, читая письмена на языке падонкафф. (Кроме того, что предположения о существовании “малороссийского алфавита” и особого произношения существующего русского алфавита (особого кода для русского алфавита) в конце XVIII ст. нелепы, они ничем не доказаны и представляют собой голословные, неуклюжие попытки украинизаторов оправдать свои манипуляции над поэмой Котляревского).
Там, где Котляревский хотел показать отступление произношения слова от общепризнанного, он это делал. Поэтому читать нужно не так, как украинцы считают “правильнее”, а как читалось тогда, как сам Котляревский читал и произносил слова. Буква ять и буква е в русском языке в XIX столетии означали один звук (по крайней мере очень похожие звуки), соответствует современной единственной букве Е. Также в алфавите тогда были другие дублирования: “и” и “i” обозначали один звук. Например, в том же прижизненном издании Энеиды слово “типографии” пишется так: “типографiи”.
Если в украинском языке назначили вместо буквы Ђ букву i, хотя это далёкие звуки, это уже было много позже Котляревского, и, как говорится, хозяин – барин. Мы рассматриваем текст Котляревского в конкретном издании Энеиды 1809 года.
В русской грамматике при реформе 1918 года сделали замену корректно: Ђ=е. Социалисты в качестве фронды исключили из своих писем и полуофициальных текстов ять ещё до революции. Она создавала трудности для пишущих ещё в то время, были принципиальные противники этой буквы, потому что требовалось механически запоминать правила, когда употреблять Ђ, а когда Е, интуитивно, по звучанию слов этого нельзя было понять.
Даль пишет в своём словаре:
“Буква ять, гласная, или двугласная, от ие… Смысл и значенье буквы этой до того утрачено, что правописанье чрез нее стало шатко… Вообще, произносится мягче, ближе к э или к немецк. ое, ае… можно бы разобрать эту путаницу и установить правило, или же остаться при одном е”.
Из аналогии с немецким звуком ое можно понять, что это более мягкая Е, как ё (йо), только без начальной Й. Но это уже изыски.
Шевченко: подлинны ли его прижизненные издания?
Вначале мы намеревались ограничиться краткой справкой об истории изданий “Кобзаря” и поместить одну его фотографию. Но рассмотрев разные отличные друг от друга фотографии экземпляров издания этой книги 1840 года (его титульного листа), мы усомнились в подлинности существующих экземпляров издания 1840 года. Материала по этому вопросу оказалось так много, что пришлось его переносить на отдельную страницу.
Шевчeнко: малороссийский язык его сочинений
О.Бузина сообщает об искажении малороссийского языка произведений Шевченко последующими украинизаторами его творчества следующее:
—————–
|
“Нынешние издания текстов Шевченко сильно отличаются от того, как он сам их писал. Тарас Григорьевич пользовался не современным украинским правописанием, а общерусским с твердыми знаками и ятями. Уже в начале XX века его мифологизаторам казалось, что он недостаточно украинец и его тоже нужно посмертно “украинизировать”, выдавив из него малороссийский дух. Выдавливать начали прямо с названия самой знаменитой книги Шевченко. Как бы кому-то не хотелось, а у Тараса нет книжки “Кобзар”! Он всегда писал “Кобзарь” – с мягким знаком в конце. Так же эти сборники и выходили – достаточно посмотреть на прижизненные издания 1840-го и 1860-го годов. Но “нацiональ-свiдомим” редакторам после смерти великого поэта это показалось “русизмом”, и мягкий знак из названия книги убрали! А заодно подправили почти все стихотворения, начиная со знаменитого “Думи моi”. В современных изданиях читаем: “Свитъ, бацьця, шырокый, – та нема де прыхылытця”, – писал Шевченко. И таких примеров сотни! Шевченко писал: “бровынята”. А нам подсовывают “бровенята”. У него везде “царь”. А в современных изданиях почему-то “цар”. По сути, до сегодняшнего дня у нас издеваются над авторской волей Шевченко и основополагающими принципами текстологии, принятыми во всем мире”. —————- |
Поскольку подлинники Шевченко скрываются и фальсифицируются, нужно дорожить любой возможностью прочесть их. Не из-за высоких достоинств их, а для того, чтоб лишний раз убедиться в их отличии от нынешних украинизированных текстов, выдаваемых за шевченковские.
В рецензии В.Г.Белинского на поэму “Гайдамаки” Шевченка содержатся большие отрывки из поэмы. Приведём эту замечательную рецензию целиком.
Рецензия Белинского опубликована в его собр. соч. М. Худ.лит. 1979, т.5, стр.275.
ГАЙДАМАКИ. Поэма Т. Шевченка (о)?. Санкт-Петербург. 1841.
В тип. А. Сычева. В 8-ю д. л. 131 стр.Читателям “Отечественных записок” известно мнение наше насчет произведений так называемой малороссийской литературы. Не станем повторять его здесь и только скажем, что новый опыт спиваний т. Шевченка, привилегированного, кажется, малороссийского поэта, убеждает нас еще более, что подобного рода произведения издаются только для услаждения и назидания самих авторов: другой публики у них, кажется, нет. Если же эти господа кобзари думают своими поэмами принести пользу низшему классу своих соотчичей, то в этом очень ошибаются: их поэмы, несмотря на обилие самых вульгарных и площадных слов и выражений, лишены простоты вымысла и рассказа, наполнены вычурами и замашками, свойственными всем плохим пиитам,- часто нисколько не народны, хотя и подкрепляются ссылками на историю, песни и предания, – и, следовательно, по всем этим причинам – они непонятны простому пароду и не имеют в себе ничего с ним симпатизирующего. Для такой цели было бы лучше, отбросив всякое притязание на титло поэта, рассказывать пароду простым, понятным ему языком о разных полезных предметах гражданского и семейного быта, как это прекрасно начал (и жаль, что не продолжал) г. Основьяненко в брошюре своей “Лысты до любезных землякив”. А то, пожалуй, какой-нибудь волостной мудрец-писарь (только не Шельменко), прочтя ваши “сочинения”, ответит вам вашими же словами:
Теплый кожух, тилько шкода,
Не на мене шитый,
А розумне ваше слово
Брехнёю подбыте.(“Гайдамаки”, стр. 11).
Что касается до самой поэмы г-на Шевченко – “Гайдамаки”, здесь есть все, что подобает каждой малороссийской поэме: здесь ляхи, жиды, казаки; здесь хорошо ругаются, пьют, бьют, жгут, режут; ну, разумеется, в антрактах кобзарь (ибо без кобзаря какая уж малороссийская поэма!) поет свои вдохновенные песни, без особенного смысла, а дивчина плачет, а буря гомонит…
Вот образчики:Одчиняй, проклятый жиде!
Бо будыш битый, одчиняй!
Ламайте двери поки выйде,
Викна посыпались, “отрывай!
Отрывайте зараз”,- “нагаями
Свыняче ухо, жартувать
Чи що ты хочиш!?” “Я! а панами?
Крый боже зараз! Дайте встать
Ясновельможни” (нышком “свыни”),
“Пани полковнику ламай”,
Упалы двери… а нагай
Малюе вздовж жидивску спыну,
“Здоров свыне, здоров жиде,
Здоров чортив сыну”.
Та нагаем, та нагаем
А жид зогнув спыну
“Не жартуйте мости пане.
Добри вечыр, в хату!”
Ще раз шельму, ще раз годи!
“Выбачай проклятый,
Добри вечыр, а де дочка?”
“Умерла, Панове”,
“Лжешь, Иудо, нагаями!”
Посыпалысь знову… и т. д.Не правда ли, какая меткая кисть в описательной природе? Этой картине посвящена целая глава: “Конфедераты”. – А вот нечто в роде чувствительно нежном. Страстный любовник, Яремо, пришел на свидание к своей возлюбленной; но ее еще нет. Яремо, по сему случаю, воет элегию на целой странице и уже собирается умирать, как вдруг – шелест:
Попид гаем мов ласочка
Крадыця Оксана.
Забув, побиг, обнялыся,
“Серце…” тай зомлилы
Довго, довго, тилько “серце”
Тай знову нимилы.Яремо говорит:
“Годи пташко”.
Оксана:
“Ще трошички,
Ще… Ще… сызокрилый,
Выймы душу… ще раз… ще раз…
Ох, як я втомилась”.(Стр. 38).
Опять картина, и какая живая! Вот уж подлинно, говоря поэтическим языком самого господина сочинителя: ушкварил!
Издание наполнено всевозможными ошибками противу знаков препинания, как это отчасти видно из приведенных примеров, где, для соблюдения смысла, мы принуждены были поставить в некоторых местах свои знаки…
Уже в названии поэмы – отличия малороссийского языка Шевченка от украинского. Поэма Шевченка в оригинале озаглавлена “Гайдамаки”, а в современном украинизированном варианте её нам преподносят как “Гайдамакы”, если записывать это слово русскими буквами, чтоб можно было сравнивать (украинским алфавитом: “Гайдамаки”).
Уже следующее предложение из оригинала поэмы содержит большие отличия от современного варианта этого же текста на укр. языке:
| Оригинал:
Теплый кожух, тилько шкода, (цит. по рецензии Белинского, источник см. выше). |
На украинском языке укр. алфавитом:
Теплий кожух, тiлько шкода – (цитируется по собр. соч. Шевченка, изд. “Днiпро”, 1979, т.1, стр. 88) |
| Оригинал:
Теплый кожух, тилько шкода – (цит. по рецензии Белинского, источник см. выше). Подчёркнуты слова, искажённые впоследствии в украинской редакции текстов. |
Этот украинский текст русскими буквами точно передаётся так:
Тэплый кожух, тилько шкода – (красным отмечены искажения фальсификаторов противу шевченковского оригинала). |
Следующие фразы оригинального текста Шевченка также в украинском варианте искажены. Например, оригинальная фраза:
“Бо будыш битый, одчиняй!
Ламайте двери поки выйде,”
в современных изданиях звучит так:
Бо будэш бытый… одчыняй!
Ламайтэ двэри, покы выйдэ
(записано русским алфавитом).
В украинизированном варианте чувствуется явный одесский прононс: двэри вместо дверей и т.п. Продолжать анализировать это безобразное творчество не имеет смысла, всё понятно.
Подобные искажения русского языка, письмо якобы на диалекте, на областном наречии были распространены и в начале XX ст. Для примера можно ознакомиться с сочинениями А.П.Чапыгина.
А.И.Куприн в рассказе “Груня” дал пародийный образец речи таких “почвенников”:
“Ты, брат, Коляка, вот этого… как оно… Работать ты можешь… выходит у тебя совем гожо… Только, брательник, надоть, когда пишешь, в самое, значит, в нутро смотреть, в подоплёку, стал быть, в самую, значится, в гущу… Язык изучай, обычай, нравы, особенности… как у меня в “Иртышских очерках” написано? “Айда с андалой на елань поелозить”. Что это значит? … “Пойдём с дружком на лужайку побродить”. Вот оно – настоящее изучение языка… Прильни ты, знаешь, к земле, к самой, значит, к её пуповине, к недрам… А то у тебя как быдто и хорошо, и ладно, и баско, и прочее тому подобное, а всё как-то по-стрекозиному… Ну, гряди, чадо!”
Разрабатывались и областные языки, например, донской язык, где слова записывались “как слышится”. Но ведь понятно, что если записать любую речь буквально, она будет отличаться от литературного языка. Мы не говорим “что”, а говорим што или шо, чё, на севере цокают цо. Тогда сколько людей – столько и языков.
Если лакей в романе Тургенева говорит обеспючь вместо обеспечь, то что, тащить эту его особенность произношения в новый региональный язык?
Тема “Донского казачего гутара” сохраняется и сейчас в связи с сепаратистскими настроениями на Дону в России. На этом донском форуме можно ознакомиться с лексикой этого “языка”. Параллели с украинским языком и его составлением напрашиваются. В результате этих процессов сокращается распространение русского языка – в XX ст. ареал сократился за счёт выдуманных языков Белоруссии, Украины, Литвы, части территории Австро-Венгрии, где ранее был преимущественно русский язык. Теперь там ввели в качестве государственных нерусские языки, а русский подвергают гонениям и ограничениям. Очевидно, сокращение русского языка и есть цель тех, кто провоцирует и поддерживает эти процессы выдумки новых “языков”, какими бы нелепыми и дикими они ни были.
В русском языке, как и в любом другом, есть три стиля – высокий, средний и низкий. Большая часть слов вытеснена из основного обихода литературного языка и приличного устного, считается не уместной и употребляется только изредка, в разговорной речи, а в литературную речь проникает только в юмористических рассказах. Все знают слово прындится, но в литературе оно возможно разве что в рассказе Чехова, где есть юмористическая фамилия Прындин. Бац, каляка-маляка, лягай, почапали, халява, халабуда, мрак!, культурка, культур-мультур, железно, чугуний, присобачим – другие примеры бытовых слов, не входящих в высокий и средний стиль русского языка, а потому почти не встречаемых в литературе.
Этот экскурс в теорию трёх стилей понадобился для пояснения, в чём заключается нехитрый бизнес изобретателей новых региональных языков, бизнес патриотов-почвенников. Они на место общепризнанных литературных слов языка ставят слова низкого, нелитературного стиля, местные и региональные, сельские, характерные для маргинальных языковых слоёв. И эту подмену, это извращение языка оформляют словарём. Было щенок, стало цуцык. Было вижу, стало бачу. Щось нэбо кондубасыться, мабудь, моква будэ (по-украински), по-русски значит: что-то небо хмурится, наверное, будет дождь.
Конечно, это не единственных способ “словотворчества” в украинском языке. Яркий пример, над которым смеются сами жители Украины: Чахлык Нэвмэрущий – такой эквивалент изобрёл какой-то укр. филолог для имени Кощей Бессмертный; геометрический термин касательная превратили в дотычну. Эти эквиваленты действительно признаны литературной нормой на Украине, это не анекдот. А о заимствовании слов из других языков (в основном из польского) сказано в конце этой статьи.
Трудно ли сочинить язык? А вы сами попробуйте. Для начала возьмите основное правило таких “языков”: пишется как слышится. Можете записать буквально то, как мы говорим на русском языке (когда говорим небрежно или быстро и не заботимся о чётком произношении), и уже получите другой по написанию язык. Например:
Малако стаит на падаконики в банки. (Молоко стоит на подоконнике в банке).
На што о’намикаит? (На что он намекает?)
Вот вам другой словарь, другая грамматика – другие окончания слов и согласования. А если ещё добавить слов из другого языка, как сделано в украинском? Есть огромные списки слов, которые транскрибированы из польского в так называемый украинский.
Наконец, можно просто написать абракадабру и поставить её в соответствие реальным словам, составить словарь. Например,
цукщфывраыа – стол,
кзашлроце – книга и т.п.
Проблема только в том, как заставить остальных людей говорить на искусственном языке, как навязать его населению.
Существует документ, опубликованный одним из ведущих украинизаторов произведений Шевченка в УССР, в котором тот раскрывает принципы украинизации, даёт инструктивные образцы украинизации. Это статья Синявського О. Принципи редагування мови й правопису Т.Шевченка та конкретні зразки (пропозиції). // Культура українського слова. – Х.-К., 1931.
[Перевод на рус. яз.: Синявский А. Принципы редактирования языка и правописания Т.Шевченка и конкретные образцы (предложения). // Культура украинского слова. – Х.-К., 1931.]
Такие признания нужно ценить! Не часто изготовители подлогов открыто занимаются саморазоблачением своих методов. Почему подлогов, а не “редактирования“?
Потому что редактирование текста – работа, осуществляемая на стадии подготовки рукописи к печати. Но зачем редактировать уже опубликованные в печати тексты Шевченко? И зачем применять какие-то особые методы редактирования, разработанные для одного конкретного автора? Такое редактирование нельзя называть редактированием – это искажение текста автора, подлог.
Из заглавия статьи Синявского видно, что он разрабатывал методы (принципы) “редактирования” языка произведений Шевченка. Но редактирование языка – это абсурд. (По своей сути редактирование – это проверка текста на ошибки, исправление не замеченных автором отклонений от стандартов грамотно написанного текста, от правильного правописания, такое же, как исправление учительницей ошибок в школьном сочинении ученика). Кроме того, редактирование текста автора посторонним лицом возможно только с согласия автора, отредактированный текст должен быть представлен автору и одобрен им. А какое согласие на редактирование его текстов могло быть получено от Шевченка через 60 лет после его смерти?
Если произведения Шевченка написаны языком, который не устраивает блюстителей украинского языка в XX столетии, значит, нужно не “редактировать” язык, а признать, что эти произведения написаны на другом языке, и, по крайней мере, не называть Шевченка классиком украинской литературы.
Вывод
Для чего на этой странице подробно сравниваются малороссийские тексты Котляревского и Шевченка с русским и украинским языком?
Для того, чтобы показать:
1. Между малороссийским языком Котляревского, Шевченка и украинским – разница большая. А, между тем, они по времени отстоят друг от друга всего на 100-40 лет. Получается, что малороссийский язык, перешедший в украинский, изменяется с огромной скоростью – ведь нас уверяют, что и тот, и другой просто отражает народный говор Малороссии и Украины.
Конечно, ни один язык не меняется с такой скоростью, если он естественный* и действительно разрабатывался народом. Следовательно, малороссийский язык – не естественный, а искусственный, он – произвольное создание кучки сектантов. Впоследствии с помощью государственной машины этот язык стал навязываться населению – через школьное образование, через печатную и иную идеологическую продукцию, с помощью насильственной украинизации**.
Да был ли вообще этот малороссийский язык, если каждый автор-хуторянин, автор-почвенник даёт совсем отличный вариант его (а попросту говоря, по-своему коверкает русский язык в целях стилизации под дерёвню, под разговор безграмотных “языковых нерях” и для местного колорита)?
2. Малороссийские тексты Котляревского и Шевченка впоследствии подверглись украинизации и фальсификации с тем, чтобы выдать их за украинские. На самом деле украинский язык – более поздний по отношению к малороссийскому и значительно от него отличается. Украинский язык произошёл от малороссийского, а малороссийский – это произвольно исковерканный русский.
Кроме уже указанных отличий украинского языка от малороссийского языка, укажем на огромный массив польских слов, без изменений транскрибированных в укр. язык из польского***. Сделано это, чтобы ещё дальше разнести русский и украинский языки.
3. Говорить, что Шевченко или Котляревский – классик украинской литературы – бесстыдная ложь.
Примечания
* Для тех, кто не знает, что настоящие естественные языки веками неизменны, приведём пример отрывка начала XVIII века из текста на русском языке. Это страница “Брюсова календаря”, который издавался в 1709–1715 гг. и пользовался большим спросом. Печатала его Московская гражданская типография. Хорошо сохранившийся экземпляр календаря находится в кабинете Петра I в Эрмитаже.
На скане страницы Брюсова календаря хорошо различим текст внизу страницы:
“Въ таблицахъ послЂднихъ двухъ листовъ, послЂ каждаго вертикальнаго столбца съ надписью: “12: знаменiй в’ животныхъ”, слЂдуетъ столбецъ съ 12-ю знаками зодiака и съ буквами:”
Кто скажет, что это не чистый русский язык, ничтожно мало отличающийся от современного русского языка XXI столетия?
Если записать его современным алфавитом, получится:
“В таблицах последних двух листов, после каждаго вертикальнаго столбца с надписью: “12: знамений в животных”, следует столбец с 12-ю знаками зодиака и с буквами:”
Это было написано 300 лет назад!
Другой пример: цитата из приказа Петра I (1720 г.).
“малороссияне на Запорожье с товарами и ни с чем другим не ездили, а крымцы с собой запорожцев не привозили…” (Источник. Архив. мин. ин. дел, 1720, св.45, №65. Цит. по: Яворницький. Iсторiя зап. коз. т.3, К. Наукова думка, 1993, стр. 398)
Таких примеров можно привести множество, и не только из русского языка. Нужно только брать не поэзию, которая зачастую пишется странным языком или стилем, не церковные языки и языки сект и сектантов, а интересоваться гражданской и светской литературой.
** Известны фамилии ведущих украинизаторов в руководстве советской Украины 1920-30-х годов:
Л. М. Каганович, 1-й секр. ЦК КП(б)У, Н. А. Скрыпник, перешедший с должностей наркома внутренних дел, генерального прокурора на должность наркома просвещения (его “нередко считают символом украинского национал-коммунизма”), А. Я. Шумский, перешедший наоборот, с должности наркома просвещения на должность наркома внутренних дел, (а потом обратно на должность наркома просвещения), В. П. Затонский, с 1933 – нарком просвещения.
*** Список польских слов, без изменений перенесённых в украинский язык, – на отдельной странице. Считается, что польских слов в украинском языке примерно 50%. Но ещё в малороссийском языке Котляревского и Шевченка их почти не было! Из списка можно видеть, что все слова, которые для русского человека звучат в укр. языке особо, необычно – это польские слова. Это часто употребляемые слова, в том числе предлоги, наречия, союзы и т.п., которые употребляются особенно часто и придают окраску языку.